В январе СМИ сообщили сразу о нескольких случаях в Свердловской области, когда кусочки венозных катетеров (по 5 и 18 см) попали младенцам в сердце. Екатерина Красоткина разбирается, как это могло произойти и почему случилось именно сейчас. И вместе с экспертами советует, что делать родителям, если с ребенком что-то произошло в больнице.
Что случилось
Семья из Верхней Пышмы пожаловалась в Следственный комитет после того, как в июне 2022 года кусок катетера (медицинской трубочки, через которую в сосуд пациента вводят лекарства) длиной около 5 сантиметров отломился и остался в вене их новорожденного сына, передает Е1.ru. По данным издания, ребенок родился раньше срока и весил всего 1320 граммов. Его положили в реанимацию Областной детской клинической больницы (ОДКБ), где вводили специальные препараты через силиконовый катетер на правой руке. В первый же день кончик катетера оторвался.
Ребенку обезболили руку и попытались извлечь инородное тело из вены, но операция не удалась, обломок продвинулся дальше. Вторая операция тоже не помогла. В итоге кусок катетера оказался в сердце, а родителям сказали «пока наблюдать ребенка». «Жена дышать рядом с ним боялась, потому что кусок силикона в сердце», — вспоминает отец в интервью Е1.ru.
После резонанса в СМИ оказалось, что с подобной ситуацией столкнулась еще одна семья из Свердловской области. Родители рассказали Е1.ru, что их дочь родилась раньше срока при помощи кесарева сечения, затем ее перевели в реанимацию. У девочки тоже оторвался венозный катетер, его не успели «поймать» в руке или ноге младенца, так он дошел до сердца, а потом оказался в легочной артерии.
По данным издания, катетеры, которые ставили детям из обеих семей, были из одной и той же партии
После обращения родителей девочки в компании — изготовителе расходных материалов «Матрикс», по информации »ФармМедПром», провели внеплановую проверку, она выявила нарушения.
Что было с детьми дальше
Отец пострадавшего мальчика отвез младенца на операцию в Морозовскую больницу в Москвы в сопровождении врачей Территориального центра медицины катастроф — чтобы в дороге с ребенком ничего не случилось. 22 августа его прооперировали — врачи достали кусочек катетера через вену на ноге.
Семья потребовала от ОДКБ компенсации морального вреда в 3 миллиона рублей, а также 158 тысяч рублей расходов на транспорт и юридические услуги. После обращения в Следственный комитет против медиков возбудили дело по статье 238 УК РФ («Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни и здоровья потребителей»), сообщают «Аргументы и факты».
Сейчас ребенку полгода, но на его правой руке остались шрамы от неудачных операций. Мальчик чаще пользуется левой рукой, но родители не знают, связано ли это с последствиями вмешательств — или он просто левша.
Семья девочки в середине февраля тоже поехала в Москву на операцию, пишет Е1.ru. За 9 месяцев в теле ребенка катетер частично врос в легочную артерию. Врачи научно-исследовательского клинического института имени Владимирского достали трубку длиной 18 сантиметров через другую вену без разрезов на теле.
Чем опасен (и опасен ли) катетер в теле ребенка
Анестезиолог-реаниматолог, неонатолог, сейчас — педиатр DocDeti Павел Житов до 2018-го заведовал реанимацией новорожденных в Москве. По его словам, длина детских катетеров обычно довольно большая: маленьким детям могут поставить трубку и в 30 сантиметров. Такая длина нужна, чтобы изделие можно было ввести в периферическую вену (то есть вену, далекую от сердца, которую можно легко найти у поверхности кожи) и протянуть катетер как можно ближе к сердцу. Тогда вещества, которые подаются через трубку, будут распространяться по всему организму и немедленно действовать. Либо эти вещества должны воздействовать непосредственно на сердце, помогая ему сокращаться — тогда катетер должен быть поставлен перед входом в сердце.
Павел Житов объясняет, что качественные катетеры обычно делаются из специального пластика, который содержит рентген-контрастное вещество — то есть на рентгене будет видно, на каком уровне сосуда находится изделие. Кроме того, катетеры реагируют на температуру, и в сосуде, где температура немного выше температуры тела, они становятся мягче. Бывший заведующий реанимацией предполагает, что, возможно, катетеры, которые вводили пострадавшим детям, были без такого контрастного вещества.
«Если такой катетер „уплыл“ в сосуд, на УЗИ он не будет визуализироваться, — поясняет эксперт. — Скорее всего, врачи просто не могли найти его в теле ребенка, поэтому и говорили семье, что младенца нужно наблюдать. Как правило, катетер застревает в каком-то сосуде. Тогда по законам организма его как инородное тело начинают окружать ткани, пытаясь с ним что-то сделать. Уже эти ткани могут быть видны на УЗИ — тогда по прошествии времени катетер можно удалить».
Если же по пути к сердцу катетер нигде не застревает (либо застревает, но потом продолжает движение), по кровеносной системе он может очень быстро попасть в сердце, говорит врач. Он добавляет: «То, чего мы боимся больше всего, — это что из сердца изделие попадет в легкие. Там нет такого прохода, через который он сможет плыть дальше, а есть только тоненькая сетка из маленьких сосудов. Если туда попадет катетер, это может привести к кровоизлиянию и некрозу (отмиранию) тканей. Но преодолеть клапаны сердца катетеру очень непросто».
«Оставшись в одном из сосудов, катетер вряд ли может повредить его стенку», — отмечает Павел Житов
Но есть риск, что инородное тело спровоцирует неинфекционные воспаления или поспособствует образованию тромбов — это может сказаться на здоровье пациента уже во взрослом возрасте. «Однако степень вреда от извлечения катетера из сосуда может быть больше последствий того, что катетер останется в организме навсегда. Это зависит от манипуляций, которые нужны для извлечения изделия. Медики всегда взвешивают риск и пользу», — подводит итог врач.
При этом, по словам Павла Житова, часто врачи-неонатологи сильно выгорают на работе — у них просто не хватает сил экологично общаться с семьей и объяснить, что произошло с их ребенком, какие есть перспективы его лечения (а семье в свою очередь не хватает сил спокойно воспринять эту информацию). При этом на неонатологах лежит огромная ответственность за детей, а угроза уголовного преследования за врачебную ошибку заставляет многих специалистов уходить из профессии.
Что это вообще за катетеры
Павел Житов рассказывает, что он и его коллеги еще до 2018 года сталкивались с некачественными расходниками, произведенными в России: они легко ломались. Эксперт предполагает, что это может быть связано с отсутствием обратной связи для производителя: изделия просто «штампуют» на заводах, а затем их закупают госучреждения по заранее установленным договоренностям.
В апреле 2022 года «Коммерсантъ» писал о перебоях с поставками расходников из-за рубежа в связи с санкциями. Тогда 22% опрошенных медиков столкнулись с дефицитом импортных катетеров, 28% респондентов полностью перешли на расходники российских производителей. При этом в Росздравнадзоре отмечали, что «медицинские изделия, являясь социально значимыми товарами, не входят в санкционные списки, а потому не подвергаются запретам на ввоз на территорию Российской Федерации», передавали РИА «Новости».
Павел Житов поговорил с заведующими перинатальными отделениями нескольких региональных больниц и пришел к выводу, что импортные расходные материалы продолжают поступать на территорию России. «Они стали немного дороже, но все равно бюджет московских, питерских клиник достаточен для того, чтобы покупать их по изменившемся ценам», — отмечает эксперт. Помимо этого, по информации врача, в России стали производить катетеры, очень похожие на зарубежные изделия, качество которых не вызывает нареканий у специалистов, — часть клиник закупает именно такие российские расходники.
Павел Житов добавляет, что у региональных медучреждений бюджет меньше и закупать зарубежные изделия сложнее
Кроме того, врачам бывает сложно донести свои пожелания до отдела закупок. По словам эксперта, в таких отделах могут работать недобросовестные специалисты, которые будут продвигать коррупционные схемы и способствовать закупке некачественных товаров — борьба с такими случаями зависит от множества факторов, и врачи не всегда могут на это повлиять.
Как вести себя родителям в такой ситуации
Перинатальный психолог, волонтер фонда «Свет в руках» Дарья Даньшина говорит, что ситуация, когда дети рождаются раньше срока, сама по себе ставит родителей в очень уязвимую позицию: у них появляется очень много тревог за здоровье сына или дочери. А медицинские манипуляции с неожиданным итогом только усиливают боль, страх потери ребенка, чувство родительской вины: «А правильное ли решение я принял? Мог ли я что-то сделать, чтобы предотвратить это, чтобы с ребенком такая ситуация не произошла?»
Все это может привести к конфликту семьи с медорганизацией
«У родителей нет медицинского образования, чтобы здраво оценивать действия врачей, а доверие к ним подорвано», — объясняет психолог. Поэтому очень важно, как в этом случае будет действовать администрация клиники и медперсонал, который взаимодействует с семьей.
Если доверительного разговора не происходит, родители могут начать добиваться справедливости для себя и своего ребенка за пределами больницы, транслировать, что виновные должны быть наказаны.
«Им хочется найти конкретного человека, которому можно было бы адресовать свою боль и переживания, — говорит психолог. — Если мы возьмем любого врача, то, скорее всего, это хороший человек, который ни в коем случае не хотел навредить этому конкретному ребенку. Дойти до этого понимания через всю боль, страх и беспомощность, которую испытывают родители, самостоятельно очень тяжело».
Дарья Даньшина подчеркивает, что в таких случаях очень важно присутствие в клинике медиатора, который выслушает обе стороны конфликта и предложит решения. Им может быть, например, обученный сотрудник медучреждения или приглашенный специалист.
«Часто пострадавшей стороне важно просто признание совершения ошибки: „Мы совершили ошибку. Мы в этом виноваты, но это был не злой умысел, мы не хотели причинить вред вашему ребенку“», — говорит психолог.
После того как ребенок получил травму, вряд ли родители будут воспринимать медорганизацию, в которой это произошло, всерьез и с искренним доверием. Поэтому психолог советует получить несколько консультаций о дальнейшем наблюдении и лечении ребенка от разных специалистов, не работающих в этой организации. Так родителям будет проще принять взвешенное решение.
Тем не менее после случившегося родители могут остаться с глубокой психологической травмой
Бывает, что из-за сильной тревоги за ребенка родитель (обычно мама) игнорирует собственные потребности: недостаточно спит, ест, не следит за своим здоровьем. Это «красные флаги» для близких — такому родителю нужно предложить помощь в быту (оплатить доставку продуктов и клининг, приготовить еду, забрать ребенка на прогулку) и посоветовать психолога.
«Очень часто с такими мамами единственный работающий аргумент — это то, что, если так будет продолжаться, она окажется в больнице и не сможет заботиться о ребенке», — уверена Дарья Даньшина. Она советует и близким напоминать родителям, которые пережили стресс после рождения ребенка, что они нужны своему сыну или дочери здоровыми, поэтому нужно о себе позаботиться.
В терапии же родителям, которые столкнулись с такой ситуацией, психолог помогает контейнировать свои эмоции, чтобы они не мешали уходу за ребенком.
Что говорит закон
Юрист Российского общества неонатологов, старший преподаватель кафедры административного и финансового права РУДН кандидат юридических наук Диана Мустафина-Бредихина говорит, что в большинстве случаев, когда речь идет о недостатках медицинского оборудования и расходных материалов, возбуждается дело по статье 238 УК РФ («Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности»).
Другие уголовные статьи, по которым могут обвинить медработников: 109 — «Причинение смерти по неосторожности», 118 — «Причинение тяжкого вреда здоровью», и 293 — «Халатность».
«В России не предусмотрена уголовная ответственность в отношении юридических лиц, поэтому привлекать к уголовной ответственности будут человека: врача, заведующего отделением, заместителя главного врача — все зависит от конкретной ситуации», — говорит эксперт. Уголовное дело в отношении медиков могут возбудить не только после жалоб родителей — достаточно, например, информации из СМИ. Причем, например, срок давности по статье 238 — 10 лет, то есть дело могут возбудить значительно позже даты, когда пострадал ребенок.
Юрист отмечает, что в подобных делах параллельно с уголовным делом обычно рассматривают также гражданское дело о взыскании компенсации вреда, который семье причинили действия медицинских работников.
Такой иск родители могут подать в течение 3 лет после того, как пострадал ребенок
«В последнее время чек таких компенсаций вырос, — отмечает Диана Мустафина-Бредихина. — Если несколько лет назад мы говорили о суммах от 1–2 миллионах рублей, то на сегодняшний день это может быть и 5, и 6, и 10 миллионов. Компенсируются все расходы на лечение ребенка. Единственное — суд может частично отказать в компенсации, если у семьи была возможность получить бесплатную медицинскую помощь, а она обращалась в частные клиники. Оценка морального вреда во многом зависит от судьи».
При этом, как и другие эксперты, юрист подчеркивает, что очень многое в дальнейших судебных процессах зависит от того, как сотрудники медучреждения общаются с семьей пострадавшего ребенка.
«Чем ближе эмоциональный контакт врачей с родителями, тем, как правило, меньше жалоб. Я не говорю о том, что это может полностью остановить поток уголовных и гражданских дел. Но их количество точно снизится. Когда я спрашиваю пациентов-истцов, которые обращаются в суд, почему они написали иск, чаще всего ответ один и тот же: „Нам ничего не объяснили, с нами не поговорили, мы не знали, мы не поняли и вообще не были к этому готовы“», — подводит итог юрист.
