Паспорт Лили Ивановой, в котором звезда эстрады моложе на 3 года, выдан для участия в конкурсе в Чили. Об этом рассказал музыкант Здравко Радоев накануне своего 85-летия.
Именно он начал работать с будущей звездой еще до того, как она прославилась и увидела свои первые личные документы. Таким образом, маэстро положил конец загадке, которая уже три десятилетия тревожит любителей музыки, — каков настоящий возраст Вечного Янтаря отечественной эстрады.
«Я родился в 38-м году, а Лиля моложе меня всего на пять месяцев, то есть в апреле следующего года ей исполнится 85», — категорично заявил «Телеграфу» Радоев.
Несколько лет назад третий муж предстоятеля Янчо Таков рассказал, что лично забрал у нее паспорт из-за фестиваля в Чили, на котором было условие, чтобы участники были моложе 30 лет.
Поскольку наша музыкальная гордость уже перешла к ним, необходимо было омолодить ее в документах. Вот тут-то и начинается легенда, которую теперь развеял Здравко Радоев:
«В загранпаспортах, которые нам выдали, мы заполняли свои данные сами, не проверяя, настоящие они или нет, поскольку они не имели ничего общего с болгарскими.
Они были действительны для данного обязательства, имели срок действия 1 или 2 года и указывали, куда вы могли поехать — например, стандартные были для Европы, Азии и Ближнего Востока, в Америку поехать нельзя.
Соответственно, по этим паспортам также выдавались визы – чтобы въехать в Италию, Грецию или Германию, нужно было оформить визу. Такой паспорт в то время был и у Леи – и она прописала более позднюю дату, чтобы уехать моложе.
Эти паспорта действительны один раз и не являются официальным документом. У нас официально были болгарские паспорта. Разбирались по имени, впускать тебя или нет, никого не волнует, где и когда ты родился. Просматривали, что есть в архивах МВД, благонадежен ли ты, сбежишь ли ты».
Здравко Радоев рассказал, что у Леи Ивановой есть загранпаспорт, действующий на весь мир, и именно этим она спасла его концерт в Канаде. «У нас было приглашение в Монреаль, на ЭКСПО, потом мы поженились с Богданой Карадочевой.
Там говорят по-французски, у Богданы было много французских песен. Нам выдали паспорта Канады, но Богдана сказала: я не могу поехать, потому что боюсь, не смогу перелететь через океан». Возможно была и другая причина, но это не так важно.
Тут-то я и вспомнил, что у Леи есть тулемондский паспорт на весь мир. Я позвонил ей по телефону, спросил, действителен ли ее паспорт для Канады, она спросила – когда мы уезжаем. Поэтому мы сделали несколько репетиций и уехали с ней вместо Богдана», — рассказывает маэстро.
В то время, когда у Лилии вывезли паспорт Чили, с Лилей работал не он, а композитор Иван Пеев. «Тогда песня получает приз, как на песенном конкурсе «Золотой Орфей».
Лиля ушла с песней отца Анхеля Заберского, но Ванко хотел стать композитором. Что ж, это тот промах, за который Забето разозлился и ругал меня до конца. Я кричу – я не виноват.
Ему вообще не хотелось разговаривать с Лили. До конца он не мог простить эту ошибку. Очень некрасиво. Ванко забрал приз и деньги, и ему надо как-то угостить и Забето», — говорит маэстро.
Здравко Радоев по сей день поддерживает отношения с Лилий Ивановой. «Он звонит мне регулярно. Естественно, он позвонил мне сейчас на мой юбилей. Он сказал соответствующие пожелания», — поделился именинник. В 85 лет он чувствует себя нормально и в этом возрасте празднует в домашней обстановке.
Он говорит, что из-за своей молодости духа ничего не делает. «Наверное, это данность, но ничего не поделаешь — мы все стареем», — считает легендарный музыкант. Несмотря на свой почтенный возраст, он является одним из самых активных пользователей социальной сети Facebook и каждый день отмечает в своем профиле праздники наших и мировых звезд.
«Я считаю, что необходимо доносить эти вещи, не забывать людей искусства», — добавляет он и признает, что давно не подвел итоги. «Обычно это делается в 50 или 60 лет, когда вы выходите на пенсию.
Я уже преклонного возраста. Я доволен своей жизнью, я жил в хорошие времена. Я родился в Царстве Болгарском и присутствовал при рождении царя Симеона II, и жил при Борисе III, и при социализме, и теперь при «демократии».
Если бы у меня был выбор, я бы хотел жить в королевстве. Я тогда был ребенком, и детские воспоминания самые лучшие», — говорит маэстро.
Он происходит из знаменитой музыкальной семьи Радоевых — его отец и дядя — известные композиторы, и вполне логично, что его тоже с юных лет заставляли брать уроки игры на фортепиано.
«Хотя мне это было довольно неприятно. Остальные сверстники играли шариками во дворах и на улицах. Поэтому я бросил пианино. А когда я закончил начальную школу и мне пришлось пойти в среднюю школу, я увлекся физическими явлениями.
Я поступил в электротехнический техникум «Кировский», затем из казармы подал документы в Физико-математический институт и был принят. Я никогда не работал по специальности, однако это мне очень помогло в музыкальной профессии. Я был фанатом качественного звука, и это связано со сложными физическими явлениями.
На дневном концерте, когда в летнем театре светит солнце, воздух несет звук в одну сторону. Во время вечернего концерта воздух становится влажным, потом звук становится другим», — говорит Здравко.
Первыми звездами, которых он встретил на сцене, были Лени Валкова и Тодор Панков. «Еще будучи студентом, я начал путешествовать с разными оркестрами. Концерты были почти частными, тогда это было разрешено, но промоутер продавал билеты в баню, чтобы отчитаться за казну.
Транспорт был от ТКЗС. Отелей не было, и когда концерт закончился, конференция сообщила зрителям – теперь, кто любит, принимайте артистов в качестве гостей. Мы были с Николаем Арабаджиевым-Фушу, тогда он играл на саксофоне, пианистом не был, потом стал дирижером оркестра «София» и погиб вместе с Пашей Христовой в авиакатастрофе.
Оркестры были типа биг-бэнда, не такие, как сегодня — гитара, бас, фортепиано и барабаны и максимум один-два духовых инструмента. Первые послевоенные годы, 1945-1950 годы, иногда звучала американская музыка, показывали американские фильмы.
Я не забуду большие оркестры Джаза Овчарова в цирках, где пели Лиана Антонова и Снежка Добрева», — перематывает ленту мелодик.
С Леей Ивановой в Румынии местный государственный цирк проводит свои самые продолжительные гастроли – целый год. Вот его воспоминания о нем: «Эдди придумал шоу с несколькими выступлениями, помимо аккомпанирования песням Лии, у нас было еще и свое выступление.
У нас был номер с гармониками, мы танцевали казаков, они задействовали квартет «Аллегро» с латиноамериканскими песнями, который потом в штатском исполнял для Леи бэк-вокал. В каждом городе мы пробыли по 10 дней.
Тогда я понял, что такое Леа с точки зрения возможностей, таланта и качеств командовать зрителем. Когда она вышла с первой песней, на нее никто не обратил внимания. Однако во время последних песен все были на ногах и не отпускали ее со сцены.
В Румынии есть регионы, где говорят на разных языках – венгерском, немецком, русском. Там я выучил румынский язык и пошел смотреть американские фильмы с румынскими субтитрами. В Тимишоаре я захожу в кинотеатр, титры на венгерском языке.
Иду покупать сигареты из киоска, говорю по-румынски, продавец венгерка и она меня не понимает. Лия любила рассказывать анекдоты, в которых она была отрицательным персонажем. Она предрасполагала людей общаться с ней как с близким другом.
Они были как братья и сестры с Парцалевым и Стоянкой Мутафовой. У него не было большого голоса, но у него был отличный воздух и вкус. Ее основной программой были песни со всего мира – «Калинка Малинка», «Дильмано, Дильберо», «Вена», немецкие песни, французские, английские.
После Румынии была работа в театре эстрады Фридрихштадтпалас, там он добился большого успеха и поднялся наверх. Я с ней тогда не ездил, потому что был с Лилей в Болгарии.
Из заведений, где она выступала с итальянцами, шведами и другими, она через Концертную дирекцию отправляла их на гастроли по Болгарии. Я путешествовал с «Венецианской пятеркой», они пародировали «Битлз», затем «Северные тигры» с Джеймсом Свертом.
Потом мы с Лили вернулись из Румынии, и в Болгарии ее никто не знал. Последние концерты прошли в зале «Универсиада».
Мы были первой частью с Лили, но это был такой большой успех, что, когда «Тигры» закончили, весь зал скандировал «Лили, Лили». В одночасье он стал суперзвездой. Потом все композиторы стали звонить мне и предлагать ее песни».
И как он познакомился и подружился с предстоятелем: «Когда я вернулся с Леей из Румынии, мне подарили оркестр и репертуар с Гретой Ганчевой и Лили Ивановой — двумя молодыми певицами, которых я совсем не знал.
В зале «Болгария» есть студия «Музыка» с роялем наверху на балконе — туда я их позвал послушать и сделать аранжировки для оркестра. Потом подошла Лили и спела «Камино», я чуть не упал, напевая ее.
Из-за нее я решил не ехать с Леей во Фридрихштадтский дворец, а сделать Лили карьеру. Во время тура мы также стали бойфрендами. Лилия понятия не имела, как вести себя на сцене, как говорить, не говоря уже о репертуаре.
Я дал ей кассеты с пластинками от Эллы Фицджеральд до Тони Даллара и Риты Павоне, от джаза до поп-музыки и рока, чтобы найти себя в разных стилях, которых ей не хватало, и обогатить ее. У нее не было чувства ритма и ритма, поэтому я заставил ее петь песни Риты Павоне, где она ломала гласные, чтобы создать ритм посредством синкопы.
Я заключил с ней контракт на ресторан отеля «Амбассадор» в Бухаресте. Мы каждый день записывали там новые песни. В Румынии это произвело такую сенсацию, что возле ресторана на главной улице выстроилась очередь.
Напротив нашего отеля находился Лидо, официанты сидели впереди, потому что место было пусто, и им было интересно, что происходит. Директор отеля так порадовался за нас, что разрешил нам спать каждому в отдельной комнате, питаться в ресторане по меню, кому хотелось, в любое время, не давая никаких денег.
Всю ночь мы думали о том, что подороже заказать на еду, какую еду. Слух разнесся по всему Бухаресту, нас приехали приглашать по телевидению, из своего музыкального театра Константина Танасьева и из «Электрекорда» — их граммофонной фабрики, где мы сделали первую пластинку Лили.
Когда мы вернулись в Болгарию, я отнес записи с этого альбома на 38-сантиметровой кассете в «Балкантон» Иосифа Цанкова, который был тогда режиссером. Йожи они не понравились, он кричит – что это за итальянские песни.
Мы также записали болгарскую песню «Jazz in Love», которую Лиана Антонова записала в Болгарии. Она ему не понравилась, и она повесила трубку».
